Сегодня сенатор от Бурятии Арнольд Тулохонов вновь вбросил парадоксальную идею строительства газопровода по дну Байкала. Фантастическое только - что «по дну». Остальное - вполне обыденное, когда сенатор лоббирует федеральные проекты

Тулохонов пытается разными нетривиальными способами и проектами объяснить простую, в общем-то, мысль. Если в Бурятию в ближайшее время не придет с миллиардными межрегиональными проектами федерального уровня какая-нибудь государственная корпорация, то об интенсивном развитии республики заикаться не очень правильно. 

У Бурятии нет собственных ресурсов жить с опережающими темпами экономики. Догнать другие регионы с собственным сельским хозяйством, туризмом и прочими местечковыми отраслями не получится. Можно с гордостью восстановить хоть овцеводство, хоть завод эмалированных чайников, с тонкосуконной мануфактурой – это не решит проблемы миллиона населения, энергетики, инвестиций, занятости свободных пролетариев. 

 Безусловно, заход госкорпорации в Бурятию - тоже те еще риски, и нефритовый передел это показал. Однако, как показывает опыт развития регионов, только федеральные проекты – нефтепроводы, газопроводы, железнодорожное строительство, автодороги способны встряхнуть конкретный регион.    

Все идеи Тулохонова, впрочем, разбиваются об известный риторический вопрос жителей Бурятии а-ля «что вначале - курица или яйцо». В том смысле, что главнее: природа или экономика. Мы бережем природу в ущерб развития экономики, как это случилось однажды с нефтепроводом по Тунке. Или мы развиваем экономику, чтобы потом технологично и современно вкладываться в сохранение природы.   

Жители Бурятии вообще не ответили на этот концептуальный вопрос. Вплоть до того, что мы радостно протестуем против строительства объектов промышленности на берегу Байкала, и горюем, что теперь невозможно по этой же причине построить очистные сооружения. Дерьмо плывет прямо в Байкал, и непонятно, это правильно с точки зрения мировоззрения жителей Байкала или нет? То же самое с глобальными проектами – их расставляют мимо нас, и мы до сих пор не уверены, насколько это правильно.