— Виктор Георгиевич, ваш путь во власть, долгий срок работы в мэрии очень напоминают судьбу другого первого зама мэра Анатолия Прейзнера.
— Я работал помощником у Прейзнера, хорошо знал его биографию. Судьбы наши действительно похожи, но насколько я помню, Прейзнер сразу после армии пошел по партийной части, а меня вытащили во власть прямо с производства. Когда пришел работать на «Бурятферммаш», поставили мастером, зарплата — мизер, а я к тому времени женился, родился ребенок, квартиры нет. Проработал слесарем 8 лет, стал бригадиром. На заводе это была самая низкооплачиваемая бригада. Провел работу, повыгонял лентяев, поднялась зарплата, мы вышли в передовики.
Поступил в институт. Семьей жили в одной комнатушке, я на стену приспособил чертежную доску, так и занимался. Параллельно работал на заводе. В 1985 году получил диплом с отличием, причем среди заочников только у меня такой диплом был, случай неординарный. Парторг настоял, чтобы я вступил в партию, а потом мне предложили работу инструктором горкома. Я, честно говоря, расстроился. У меня на заводе зарплата была гораздо выше. Посоветовался с близкими и решил, что от таких предложений не отказываются. А мне тогда было 33 года, возраст Христа. Для карьеры уже поздновато, в то время все с комсомола начинали. Вскоре меня избрали секретарем парткома. Мне не нравилась эта работа, не мое. Было уже время глубокой перестройки, и генеральный директор «Бурятферммаша» Юрий Намзатович Цыбиков предложил стать замом по экономике. Я ему говорю, какой же я экономист, я — инженер. А он ответил: голова есть — разберешься. Вот с тех пор я и занимаюсь экономикой, стал кандидатом экономических наук.
— Известно, что в вашей семье сын, дочь, зять — тоже кандидаты экономических наук.
— Добавлю, моя супруга — заслуженный экономист республики, брат — кандидат экономических наук, сестра — экономист в области строительства. Причем у нас была самая обычная городская семья. Жили в бараке, там, где сейчас стоит «черный тюльпан». Мама воспитывала нас одна. Из одежды зимой — телогрейка, летом — трусы. Конфеты по праздникам. От детей требовалось наколоть дров и принести воды. Маленький был, маленькие ведерки таскал, побольше стал — ведра стали побольше.
— Через тридцать лет именно вам поручат в Улан-Удэ курировать реформы ЖКХ. Скажите, почему у нас самые высокие тарифы на коммунальные услуги?
— Начал заниматься этими вопросами, когда возглавил комитет по экономике. Тогда как раз начала работать программа ТАСИС, которая легла в основу многих наших действий. Ситуация был сложная, каждая котельная, ЖЭУ превратились в отдельные предприятия. Когда много организаций, точка их соприкосновения — это всегда точка конфликта. На первом этапе была централизация, передача всех сетей в сетевую компанию, а всех котельных — в генерацию. Заметным результатом стало благополучное вхождение города в зиму. Тогда ушел первый заммэра Михаил Матвеевич Егоров, в мэрии год не было первого зама, и Геннадий Архипович предложил заняться этой работой мне. Первая моя реакция была такая: что я вам плохого сделал?
Если говорить о тарифах, то, к нашему глубокому сожалению, и ТЭЦ-1, и ТЭЦ-2 по сути не ТЭЦ, а кочегарки, которые не вырабатывают электроэнергию. Нет комбинированной выработки. На сегодня на ТЭЦ-1 смонтировали новую турбину, которая выдает 100 мегаватт (Мвт), но это очень мало. В свое время ТЭЦ-2 проектировалась как ТЭЦ, где должны стоять турбины на 700 Мвт. Сегодня там просто котлы, которые дают только тепло. Почему в Чите, где тоже есть ТЭЦ-1 и ТЭЦ-2, тарифы ниже? Потому что там одна ТЭЦ дает 500 Мвт, другая примерно столько же. На каждый потраченный рубль они получают два товара, а мы только один. Возьмем даже Иркутск, там ГРЭС, там плотина, и все равно их ТЭЦ вырабатывают электроэнергию, потому что это единственный способ снизить тариф на тепло. А ведь у нас была возможность иметь комбинированную выработку, получать электроэнергию. Еще в советское время на ТЭЦ пришла турбина, но тогдашний генеральный директор «Бурятэнерго» господин Борисов отдал ее на Гусиноозерскую ГРЭС.
Другая проблема городского ЖКХ в том, что Улан-Удэ сегодня — единственный, насколько я понимаю, город в России, в собственности которого находятся и магистральные, и внутриквартальные сети, потому что в свое время тот же «Бурятэнерго» передал магистральные сети городу. В других городах магистральные сети принадлежат ТГК, а внутриквартальные просто передаются в управление туда же, потому что они являются присоединенными, и никакого конкурса для этого не нужно.
— Зачем тогда в 2006 году руководство республики согласилось допустить ТГК в Улан-Удэ?
— Это была государственная политика, думаю, никто желанием не горел. Взять энерготарифы. Весь мир идет к установлению единой энергосистемы, единому тарифу, чтобы для всех создать равные экономические условия. У нас все разделили так, что экономические условия в Бурятии намного хуже, чем в Иркутске, Красноярске. Но почему эти два региона должны пользоваться тем, что создавала вся страна? С другой стороны, региональное диспетчерское управление, которое регулирует потоки, разбиралось и пришло к выводу — в целом Бурятии дополнительная электроэнергия не нужна, здесь ничего не работает, не строится. А вот Улан-Удэ подошел к черте, когда не хватает ни тепловой мощности, ни электрической. Да, те, кто не может платить по таким тарифам, переезжает из благоустроенного жилья в частное, однако на их место приходят другие. Объемы потребления не снижаются. Вместо этих людей в квартиры заселяются другие, которые платят. Сегодня ТЭЦ-1 и ТЭЦ-2 работают на пределе возможностей. ТГК уже не выдает техусловий на подключение новых домов к сетям. Нужно строить новую ТЭЦ.
— В последние годы в Улан-Удэ появилось много новых крупных объектов. С точки зрения экономиста, насколько они оправданны?
— Я бы начал с того, что Улан-Удэ развивается более динамично, чем многие наши соседи. С одной стороны хорошо, что мы развиваемся, но развитие рождает проблемы. Взять появление множества торговых комплексов. Когда-то мы приводили в пример «Удинский пассаж», а теперь этот торгово-развлекательный комплекс ни в какое сравнение не идет с «Гэлэкси», «Пиплс-парком». Если бы это не было выгодно, частники бы не строили.
— Месяц назад депутаты горсовета проголосовали против прибавки к вашей зарплате. Вы как-то можете это прокомментировать?
— Речь шла не о повышении моей зарплаты, а о приведении ее в соответствие с нормативами. Установленная разница в оплате чиновников одного ведомства сегодня на уровне 15 процентов. Иннокентий Егоров как первый зам получает где-то на 15% меньше президента, министры — меньше его на 15% и так далее. Не может первый зам получать 70 процентов от зарплаты мэра, это неправильно. Да и вообще, я считаю, неправильно, что мэр города получает меньше или на уровне депутата Народного Хурала или председателя горсовета. Меры ответственности несопоставимы. Когда в свое время пересматривались эти вещи, я не настоял, скромность подвела. Этот вопрос в последний месяц моей работы подняли не ради меня, я твердо принял решение уйти на пенсию и все об этом знали. Эта прибавка для меня роли не играла никакой. Привести в соответствие было необходимо ради того человека, который придет на мое место, почему он-то должен страдать? Через два месяца заканчиваются полномочия Геннадия Архиповича, за это время должен отыскаться человек, и надо дать ему возможность попробовать, что это такое.
Депутатам все преподнесли так, что это делается лично для меня. Ладно со мной, но вместе с этим вопросом отклонили и вопрос повышения коэффициента К2. Мы с 2005 года не поднимали налог в местный бюджет для владельцев гостиниц. Пошли на это, потому что был кризис, это была вынужденная мера, но ситуация изменилась. Речь шла о том, что если сегодня хозяин гостиницы платит 2 тыс. рублей в месяц, то будет платить 10 тысяч. Цена вопроса — 30 млн. рублей. Почему-то депутаты сняли этот вопрос с повестки дня, хотя разговоры о том, как повысить доходную базу, ведутся постоянно.
— Вы за сити-менеджера или выборного мэра?
— Только за выборного. Я уважаю депутатов, каждый из них избирался по какому-то округу, но лишать всех горожан права избирать мэра, это неправильно. Я вижу в мэре из числа депутатов источник конфликтов. Получается, что вся ответственность ложится на исполнительный орган, а правит бал мэр, который ни за что не отвечает. Гораздо проще принимать решения, когда ты за них не отвечаешь. Мэру как политической фигуре захочется что-то сделать, а сити-менеджер скажет: а я против. Когда-то нас заставили принять эти поправки в устав города. Господин Полосин лично занимался этим вопросом, давил по линии партии со страшной силой, а потом куда-то исчез.
Сегодня мэр отвечает за все. Сегодня мэр может влиять на горсовет хотя бы тем, что у него есть право вето на решение сессии, если он с ним не согласен. Я понимаю, депутатам хочется сделать сразу все и на своем округе, и здесь мэр выступает как сдерживающий фактор. Если этого не будет, не будет механизма контроля, все это чревато. Выбирая мэра из числа депутатов, мы преследуем интересы только небольшого круга людей. Один околоток избрал депутата Иванова, второй — Сидорова, и этот Иванов и Сидоров морально отвечают только перед своими избирателями, даже если выберут сами себя в мэры. Мы все прекрасно понимаем, выборы — это всегда предмет торга: мы тебя выбрали, ты нам сделай. И если мэра будет выбирать не околоток, а все горожане, то и решения в этом городе будут приниматься в интересах всех горожан.
— Чем дальше планируете заниматься?
— Пока трудно сказать. Конечно, сидеть дома на диване не собираюсь, но и возвращаться на пост первого зама тоже. Уходить надо вовремя, давать дорогу молодым. Для меня это принципиально, сообщает «МК в Бурятии».
