— Министерство культуры Бурятии Вам уже предлагало стать художественным руководителем Русского драматического. Почему Вы отказались тогда и согласились сейчас?
— В августе 2009 года, когда поступило такое предложение, Молодежный театр находился в другом состоянии. У нас работала актерская студия, было много работы, много планов и задумок. И этот процесс нельзя было прервать. Поэтому тогда предложение министерства культуры казалось мне нереальным.
Однако в 2010 году в работе МХТ произошла большая остановка, и театр перешел в иной этап жизни. Половина молодых ребят-актеров, к сожалению, уехала. И вопрос существования, финансирования Молодежного театра по-прежнему остается открытым. Этот вопрос рассматривается, как всегда. Как всегда, что-то предполагается. Как всегда, изыскивали формы поддержки, но они так и не найдены.
Получилось так, что ни люди, ни сама организация уже не могут отвечать за себя. Быть самоокупаемым театру нереально. В мире нет ни одного театра, который существовал бы на свои средства и жил за счет продажи билетов.
И в этот момент вновь поступило предложение стать худруком Русского драматического театра. И мы, то есть МХТ, подумали, что в этом, возможно, есть рациональное зерно. Если и МХТ приходится трудно, и Русскому драмтеатру тяжело, почему бы нам не объединить усилия?
Вполне возможно, сотрудники Молодежного театра могут привлекаться на разовых условиях к работе Русского драматического. Сейчас там строится малая сцена и, возможно, какие-то спектакли МХТ можно будет увидеть на сцене будущего Русского драматического. Это такой элемент поддержки.
Рассматривая предложение, я подумал и о себе. Для меня это болезненный вопрос. Но я решил, что, если здесь (в МХТ. — прим. ред.) не получается сразу решить проблемы, значит, надо выждать время и терпеливо продолжать жить обоим театрам. Это некая попытка попробовать что-то изменить в жизни, для того чтобы ситуация моя личная, и ситуация МХТ и Русдрама стабилизировалась.
Я вижу свою миссию в Русском драматическом в соединении театров. Возможно, в нашем маленьком городе, достаточно ограниченном и зрительскими ресурсами, и экономическими, может быть, это один из путей.
— И каким образом теперь поставлена работа в Молодежном театре?
— Если раньше я совмещал деятельность директора и художественного руководителя, то сейчас я остаюсь художественным руководителем в МХТ, оставляю на себе общее руководство. Но, будучи также художественным руководителем Русского драматического, я все обязанности по хозяйству в МХТ передаю Светлане Матхоновой, человеку, который работает здесь со дня основания и всегда был моим помощником. Она знает, куда идти, что, как сделать, какие формы отчета каким руководителям нужны и т.д. За организацию творческого процесса в МХТ теперь отвечает наш режиссер Владимир Витин, который является старейшим актером театра. Ну, а кто еще? Если театру 30 лет, то 25 из них Владимир Витин был рядом. Он был моим студентом, потом стал коллегой, был педагогом, ассистентом и всегда оставался актером МХТ.
Как они справятся — вопрос открытый и болезненный. Раньше они всегда знали, что за их спиной всегда есть кто-то, кто все вытягивает. А теперь им самим придется все тянуть.
— 19-го января министр культуры Вас представил труппе Русского драматического театра. Как прошло знакомство с коллективом?
— Я, конечно, болезненно все это воспринимаю. Но встреча прошла очень по-хорошему. Все настроены благожелательно. Пока никаких инцидентов не возникало. Конечно, всегда есть люди менее довольные и более довольные. И каждый по-своему относится к личности нового человека, но внешних проявлений недовольства не было. Актеры высказали какое-то общее пожелание: терпения, надежды, чтобы я был внимательным к взрослому составу, который не всегда задействован и болезненно воспринимает это. Ведь они отдали театру всю жизнь. Об этом тоже надо подумать.
— Как Вы можете охарактеризовать Русский драматический театр?
— Честно говоря, пока я могу смотреть на театр только со стороны. Потому что в Русдраме я всего два дня. И нужно время, чтобы понять, что происходит внутри. Внешне же то, что всем бросается в глаза, — это отсутствие на сегодняшний день какого-то другого материала. Не хватает свежего отношения к тому, что происходит в театральном мире.
Но театр тоже не может в один день решить эту проблему. Не так давно был один режиссер, потом другой, случилась история с Юмовым, который пытался сделать новый, современный театр, ввести свои принципы, вдохнуть новую жизнь, но что-то не срослось. Для того чтобы его идеи прижились, наверно, требовался более длительный срок. А в ситуации, когда приезжают люди, которые в трудной ситуации могут отказаться от театра, эта проблема будет всегда. К тому же, художественный руководитель, по большому счету, в Русдраме длительное время не существовал. Это не могло не сказаться на театре... Но я не панацея.
Для того чтобы начать что-то изменять, мне надо понять причины того, что кажется неверным. Я со стороны понимаю, что театр надо менять, но как менять, еще не знаю. Буду искать пути. Я не реформатор. Не хожу по трупам. Вот приехал руководитель в Оперный театр, резко что-то наметил, приехал, уехал... Я нисколько не умаляю его человеческих и профессиональных качеств: молодой, жесткий, хваткий. Но такой подход не для меня.
— Расскажите о Ваших постановочных планах.
— Мне не нравится тенденция театра к тому, что там идет много пьес, которые я бы даже читать не стал. Но это мои вкусовые ощущения. Мне было предложено рассмотреть драматическую трилогию Алексея Толстого, посвященную истории России. Я вчитываюсь, но пока не могу найти не только интересный материал, но и понять, для чего я это делаю.
У меня, конечно, есть желание поставить что-то другое. Например, Чехова. Чехов — это всегда украшение репертуара, даже если он не приносит бешеного кассового успеха, как мюзикл или какая-то другая яркая форма. Постановка пьесы Чехова также нужна для того, чтобы актер снова вернулся к началу. Открыл свежий взгляд на Антона Павловича. Ведь у многих предвзятое отношение к Чехову в силу школы или каких-то других причин: в голове сидит какой-то образ. Мне кажется, надо его разрушать, как внутри актеров, так и внутри зрителя. Чехов — это сегодняшний материал. Не вчерашний. В отличие от многих. Тот же Толстой для меня иногда представляется дальше от современности, чем Антон Павлович Чехов. Он поднимает те проблемы, которые волнуют меня. К тому же, место действия «Трех сестер», по моему убеждению, происходило в городе Верхнеудинске. Эта пьеса о том, что происходит сегодня с людьми. Тема большая и важная для каждого человека.
