Этого человека знают и уважают многие не только у него на родине, в Калмыкии, но и у нас, в Бурятии. Лари Илишкин – известный историк, писатель, журналист, общественный деятель – посетил с частным визитом «таёжную, озёрную» по пути в Монголию. Узнав об этом, «Байкал-Daily» побеседовал с признанным экспертом по вопросам истории и культуры монгольских народов – о буддизме и важнейших «скрепах», сближающих и объединяющих нас

В унисон с молодёжью

– Уважаемый Лари Наранович, какие у Вас планы на эту поездку – в Улан-Удэ и далее Улан-Батор?

– В Улан-Удэ я, можно сказать, проездом. Прилетел из Москвы, так как прямого рейса в Улан-Батор на момент моего решения не было. Были лишь разговоры о том, что могут открыть с 1 декабря. Но, сами понимаете, никакой гарантии никто не давал. Поэтому я взял билет до столицы Бурятии. Причём, сделал это с удовольствием. Для меня Бурятия – родная. И не только потому, что ойраты вышли из этого региона. Здесь я чувствую себя очень комфортно. Как и в Монголии. Вообще, в Калмыкии считается, что при поездке в Бурятию необходимо посетить Монголию или наоборот, при поездке в Монголию надо заехать и в Бурятию. Я тоже так считаю. А в Монголии у меня запланированы встречи по интересующим вопросам. Также мне необходимо забрать свои вещи, которые там лежат уже более полутора лет. В марте 2020 года выехал на некоторое время в Бурятию, а границу закрыли из-за начавшейся пандемии. Сейчас с монгольской стороны обещают организовать въезд.

– Как Вы восприняли новость об открытии в Улан-Удэ молодёжного центра «Залуу» – в переводе с бурятского «молодой», на калмыцком – «муж» и «мужчина». Общность культур Калмыкии и Бурятии – в чём она, на Ваш взгляд?

– Если честно, об этом центре я узнал уже по прилёту, то есть 30 ноября, и в тот же день удалось в нём побывать. Коллеги предложили посмотреть. Я с удовольствием согласился, ибо знаю, какой темп набрала Бурятия в развитии культуры в последние годы. Много в этой сфере интересных направлений у вас открылись. Центр развития культуры и современного искусства (так, по-моему, он называется), предназначенный для молодёжи, – одно из таких направлений. Вроде поражаться уже нечему, тем не менее, я был приятно удивлён: даже не столько масштабами выделенной для молодых представителей художественного искусства площади – а это целых три этажа в самом центре города, сколько творческими находками руководства центра во главе с директором Аюной Владимировной Цыбикдоржиевой.

К примеру, рисунки с натуры, которым не учат в художественных школах. Молодые и даже юные художники не просто получили такую возможность. Натурщиками выступили не кто-нибудь, а танцоры бурятского балета. Причём, ребятам помогали мастера с именем. В планах подобная акция «портретный четверг», когда в этот день каждую неделю натурщиками будут артисты бурятской оперы. Самого здания для раскрытия молодых талантов недостаточно. Необходимо достойное творческое наполнение. Всё вместе это и есть условие для будущего успеха молодых.

Что касается общности культур, скажу одно – ближе бурят для калмыков в этой стране народа нет.

Судьбоносное решение

– Однако отношение бурят и калмыков к буддизму в целом как религии и, в частности, к проблемным вопросам, например, фигуре Далай-ламы несколько различается. Как Вы можете оценить такие моменты?

– На мой взгляд, калмыки более едины в этом плане. Буддизм в целом для калмыков имеет большее значение. Представители других культов, по крайней мере, те, о которых можно говорить всерьёз, у нас отсутствуют. Такая ситуация имеет исторические корни. В 1640 году на Всемонгольском съезде ханов и нойонов было принято историческое коллективное решение считать официальной религией монгольского мира тибетский буддизм школы Гелуг. Инициаторами съезда выступили, кстати, ойратские хунтайджи. Ойраты понимали, что силой вновь объединить монгольский мир уже никому не удастся, и предложили объединительную идею – единую мировую религию – буддизм, как оказалось (и это уже доказано современной наукой), имеющий своей основой квантовую физику. То бишь наши предки были отнюдь не глупыми и абы как не поступали. Ойраты полностью выполнили взятые обязательства и на своих территориях запретили и ликвидировали небуддийские культы. В это время и состоялся ойратский ренессанс, пусть только на полтора века. Но то был великий период в истории ойратов. Подробности, я думаю, всем известны. В середине XVIII века хан волжских калмыков Дондук Даши в своём своде законов «Тогтол», дополнившем знаменитый Цаажин бичиг («Степное Уложение») 1640 года, в условиях искусственной христианизации калмыков, ужесточил законы, связанные с буддизмом. Как для лам, так и для мирян. Всё небуддийское каралось без оговорок. Эти законы до сих пор никто не отменял. Отсюда отсутствие у нас каких-либо серьёзных альтернатив.

Что касается отношения к Далай-ламе, не забывайте о том, что именно ойраты в первой половине XVII века вошли в Тибет и поддержали Далай-ламу, тем самым предотвратив кровавый раскол в буддизме. У ойрат – калмыков с Далай-ламой особая кармическая связь. Мы не отвернулись от своего духовного лидера в годы жесточайших репрессий. И не отвернёмся никогда.

– В продолжение темы. В эти дни в Бурятии проходил важнейший для каждого буддиста Зула – хурал. Тем не менее, Вы склонны к тому, чтобы отмечать Зула – хурал по индийскому календарю 29 декабря вместе с Далай-ламой. Почему для Вас этот вопрос столь важен?

– В «Цаажин бичиг», о котором я уже говорил выше, принятом на всеобщем съезде монгольской элиты в 1640 году и чтимом во всём монгольском мире, чёрным по белому написано: «Владыка наш Зонква гегян», то бишь Лама Цонгкапа. Именно с реформатором буддизма Ламой Цонгкапой – основателем школы Гелуг, по общему решению ханов и нойонов монгольского мира принятой у нас официальной и основной, связан праздник Зул. В этот день Лама Цонгкапа ушёл в Паранирвану. Далай-лама – лидер школы Гелуг. По календарю, идущему от института астрологии и медицины при Далай-ламе, Зул в этом году – 29 декабря. Мы просто следуем решению наших ханов и нойонов и поэтому считаем себя буддистами школы Гелуг, чтим её основателя Ламу Цонгкапу и её лидера Далай-ламу и потому отмечаем Зул как того требует историческое решение общемонгольской элиты. Кстати, Далай-ламу ценят во всём буддийском мире. В странах Юго-Восточной Азии и Шри-Ланке, представляющих палийский канон (тхеравада), не имеющих официального отношения к санскритскому канону (тибетский буддизм), его называют Маха Гуру, что на пали и санскрите означает «Величайший Учитель». Из этих стран верующие ездят к нему на учения. Комментарии, я думаю, излишни.

– Вопрос калмыцкого, то есть индийского, и китайского – бурятского календаря – в чём его важность и принципиальность?

– Я выше ответил на этот вопрос. Скажу лишь одно: калмыцкого календаря в природе не существует. Есть индийский и китайский календари, пришедшие в Тибет и оттуда к нам. В Тибете пользуются обоими. В Восточном Тибете китайским, в Центральном – индийским. Всё согласно влиянию этих крупнейших стран Азии. Центральный хурул Калмыкии пользуется индийским, то есть тем, который пришёл из Центрального Тибета. Согласно ему, Зул в этом году 29 декабря.

И ещё. У нас любят обращаться к предкам как к последней инстанции. «Наши аавы и ээжи отмечали Зул в конце ноября» – их единственный аргумент. Обратимся к фактам. Известный российский этнограф Ирадион Житецкий, много лет изучавший жизнь калмыков, в своей работе «Очерки быта Астраханских калмыков» 1884-1886 годов отметил: «Наконец, зимою, около 25 декабря, бывает «Шин Джил», или «Зула» – Новый год». Уверен, наши аавы и ээжи, жившие в XIX веке и не терявшие язык, традиции и веру, лучше знали свою религию, чем наши аавы и ээжи, жившие в период запретов на религию в XX веке.

Также у Житецкого: «О появлении астрологов у калмыков рассказывают следующее предание: Аюка хан (живший в первой половине XVIII ст.), чувствуя недостаток в эмчи, зурхачи и бакши, отправился в Тибет к Далай-ламе и с разрешения последнего привёз в Астраханскую степь трёх лиц: бакши Шанрып-ламу, эмчи Ахатен (то есть Санджи-Ракба), и зурхачи Арынг-Джалтына. И вот с этого времени и начались в степи зурхачи». Это к вопросу «калмыцкого» календаря.

Сила – в единении

– Немало дискуссий возникает сегодня и в вопросе сохранения национальных языков – калмыцкого и бурятского. На Ваш взгляд, каковы различия в отношении и пропаганде у Вас в Калмыкии и в Бурятии?

– Я не раз писал об этом. Отношение к возрождению языка в Бурятии и Калмыкии – «небо и земля». В Бурятии – небо. В Калмыкии – не земля даже, а глубокое подземелье. Калмыки, за последние годы неоднократно посещающие Бурятию, неизменно отмечают, что в братской республике на родном говорят всё больше и больше. Если сравнивать ситуацию с языком в Бурятии и Калмыкии, то у вас, можно сказать, проблемы не существует. Нам бы ваши проблемы, как говорится.

– Роль религии, культуры, языка в жизни разных этносов и национальностей понятна всем. С другой стороны, сегодня вокруг нас немало моментов, прямо направленных на разделение народов. Что же сегодня, на Ваш взгляд, способно объединить многочисленные народы России? Каково Ваше личное отношение и взгляды в целом на русский язык и культуру?

– По-буддийски сейчас «Кали Юга» – время упадка, время правления демонов. В такое время невозможно ожидать, чтобы всё было идеально. Человечество слишком эгоистично. Дремучий национализм и тем более нацизм – квинтэссенция этого эгоизма. В Калмыкии же, несмотря на тяжёлую экономическую ситуацию, выходки нациков и прочей нечисти просто невозможны, ибо они сами знают, что с ними будет. Самое жёсткое наказание по закону для них покажется спасением. Калмыкам самим не присущ дикий всененавидящий национализм. И другим у себя на родине калмыки не позволят мутить воду. В стране, основанной на многонациональной основе, это очень важно. В каждом доме хозяева должны сами отвечать за порядок, и тогда вся страна будет в безопасности. Уверен, в этом плане на моей родине даже правоохранителям легче. Они знают, что выходки на национальной почве в Калмыкии практически невозможны – калмыки сами на такое не способны и другим не позволят. Других рецептов не знаю. По русской культуре скажу, что её необходимо развивать, равно как и культуры всех российских народов. И религии – обязательно. Во-первых, национальные традиции, основанные на культуре, – единственная гарантия от глобализации, то бишь всеобщего обезличивания, а во-вторых, как сказал Далай-лама, «человек, плохо знающий свою религию, становится источником агрессии».

– И в заключение. В чём же главный фактор единения и братства бурятского и калмыцкого народов? Как нам сохранить эту общность и не растерять?

– Надо следовать нашему общему решению 1640 года. Для единения оно и принималось.

Справка «Байкал-Daily»:

Согласно статье известного учёного-историка Владимира Петровича Санчирова «Историческое значение Джунгарского съезда монгольских и ойратских князей 1640 года», в 1640 году монгольские и ойратские князья созвали в Джунгарии большой съезд и приняли кодекс феодального права, известный как «Великое уложение». Его ойратский текст («Йэкэ цааджин бичиг») сохранился только у волжских калмыков.

Джунгарский съезд монгольских и ойратских князей стал известен в России благодаря принятым на нём законам, монгольское название которых «Их цааз» («Великое уложение»). До нашего времени дошёл только ойратский текст этого памятника на заяпандитской письменности «тодо бичиг» («Ясное письмо»).

По мнению исследователей, главной причиной, побудившей монгольских и ойратских князей собраться на съезд в 1640 году, была реальная внешняя опасность со стороны маньчжурских племён. Поэтому монгольские князья решили пойти на союз с ойратами ввиду социально-экономической общности и этнической близости двух родственных народов.

Съезд собрался в начале сентября 1640 года в урочище Улан-Бураа на Тарбагатае во владениях влиятельного хошутского правителя Очирту-тайджи. На съезд съехались владетельные князья и крупные феодалы Халхи, Джунгарии и Кукунора, а также волжских калмыков.

На съезде присутствовали и принимали активное участие высшие иерархи ламаистской церкви и личные представители Далай-ламы в Монголии и Джунгарии – Инзан-римбочи, Акшоби Манджушири и Амуга-шиди (Манджушири).

Джунгарский съезд явился одним из наиболее значительных событий монголов и ойратов. И не только потому, что на нём был принят кодекс монголо-ойратских законов «Великое уложение». Во главу угла на нём, судя по тексту «Великого уложения», был поставлен вопрос о том, как возродить внутреннее единство и совместными силами оказать отпор маньчжурской экспансии.

Как отмечал известный монголист Н.Н. Поппе, «это был первый в истории не только монголов и калмыков, но вообще первый в истории народов всего мира пакт о ненападении и о наказании агрессии». В случае нападения агрессора на одно из монгольских или ойратских княжеств все монголы и ойраты должны были объединиться и наказать нарушителя мира.

Участники съезда постарались также урегулировать и внутренние взаимоотношения монгольских и ойратских князей и достичь политического соглашения – ликвидировать халхаско-ойратские противоречия и покончить со старыми спорами и взаимными претензиями.

Основная часть законов «Великого уложения» была направлена на то, чтобы кодифицировать нормы обычного права в интересах феодальной верхушки и юридически закрепить сложившиеся у монголов и ойратов общественно-экономические отношения. Мирное объединительное направление деятельности Джунгарского съезда монголо-ойратских князей полностью соответствовало национальным интересам обоих монгольских народов.