Планировалось, что это будет тихий-мирный-риторический текст про конец театрального сезона.

Но, как известно, на прошлой неделе в Хурале заупрямились давать деньги на проведение очередного «Голоса кочевников» и фестиваль погрузился в клубы дискуссионной «пыли». Плотные, обширные, тяжелые клубы – по-моему, единственное, что в Бурятии умеют делать качественно, это «пылить». А еще любая проблема в культуре и искусстве Бурятии выявляет такое количество «авторитетных специалистов» в искусстве и менеджменте культуры и искусств, что их уже нужно классифицировать.

Итак, вид первый – защитники фестиваля.

- подвид первый – поклонники. С ними все понятно, их любовь к «Голосу» неописуемо сильна и иррациональна. Просто любовь.

- подвид второй - «кризисные менеджеры». Среди них есть стихийные - дилетанты, рассуждающие о проблемах «Голоса» из любви к демагогии и возможности блеснуть эффектным выражением, типа «мультипликативный эффект». А есть умные, образованные дядьки с широким кругозором в разных сферах знаний и обширным опытом в разных сферах деятельности, к чьей интеллектуальной и организационной помощи фестиваль мог бы давно уже прибегнуть. Но, видимо, не дано.

Вид второй – противники.

- подвид первый - «бабки» с приподъездной лавочки» - они против фестиваля, потому, что против молодежи и против веселья. И то, и другое для «бабок» потенциально чревато различными безобразиями – секс, наркотики, рок-н-ролл. Кстати, возраст и род занятий «бабок» не зависит от физического возраста, половой принадлежности, и рода занятий, среди них немало юных красавиц и красавцев самой разнообразной деятельности.

- подвид второй – профессиональные завистники. Причем, профессиональные в двойном смысле. Это коллеги-конкуренты, обрабатывающие то же музыкально-зрелищное поле, что и «Голос кочевников». Они считают, что фестиваль занял более тучное, более плодородное место под солнцем, которое, на самом деле, их место, и по этому поводу коллеги-конкуренты уже так давно и успешно завидуют «Голосу», что делают это на более высоком профессиональном уровне, чем свое непосредственное песенно-танцевально-зрелищное дело.

- подвид третий – связанный со вторым ментально, эмоционально, и, зачастую, кровно. Его составляют «счетоводы», «лекари», «передовики производства», «патриоты», «зачумленные». Первые годами сводят дебет с кредитом фестиваля, напряженно отслеживают движение его финансовых потоков, и выявляют нарушения. Так, чисто для себя, чтобы было о чем покричать на просторах фейсбука. «Лекари» - это масштабированные «счетоводы», они не просто считают потраченные на фестиваль деньги, они точно знают, какие социальные «язвы» можно, по их мнению, навсегда излечить за те 3-4 миллиона рублей, которые требуются «Голосу». Третьи, это те, кто «я выращиваю кулубнику вот эти вот руками!», и для них все «хиппозные» голосящие – бездельники, а музицирование, пение, танцевание, рисование, писание – не деятельность. Таковых, кстати, немало среди сотрудников учреждений культуры – работников министерства, директоров, бухгалтеров, юристов, кадровиков. Для них, работа в культуре безусловно хуже, чем работа, например, во ФСИН, где люди занимаются общественно полезным делом, а не самовыражаются. «Патриоты» - их протяжная «песня» про то, что надо развивать свое, что деньги должны оставаться в республике, а не уходить в чужие небурятские карманы, традиционно неизменна и все знают ее слово в слово. Так же, как и гимн «зачумленных» - все девять лет «Голоса кочевников»они клеймят его пиром во время чумы,очевидно не подозревая, что лобовое понимание фразеологизма, с головой выдает их как; а) людей с болезненным восприятием мира; б) людей, неспособных мыслить непрямолинейно; в) людей, не учивших «матчасть» - пьесу Пушкина. Или же учивших, но в силу пункта «б» не сумевших извлечьсмыслиз этого художественного текста.

Все разновидности этого подвида объединяет, выраженная в одном из постов в фейсбуке, пламенная страсть – давайте сначала начнем жить, а потом «голосить»! То есть, больные дети, необеспеченные старики, разрушенные промышленность и сельское хозяйство, безработица, инфляция, миграция, пьянство, криминал, заботы, проблемы, отсутствие средств избыть горе-злосчастье – это жизнь.А фестиваль, музыка, песни, лето, праздность, радость, удовольствие, отдых, счастье – не жизнь.

Вывод – надо уничтожить фестиваль и жизнь наладится.

Но, 3-4 миллиона фестивальных денег, это, к примеру, стоимость всего лишь одного специального лифта всего лишь в одном медучреждении. Так давайте доведем мысль о противоречии жизни и фестиваля до ее логического конца – давайте отменим все фестивали, закроем все театры (вы не представляете сколько миллионов стоит республике содержание, допустим, оперного театра!), музеи, библиотеки, и филармонию (что уже пытался сделать хурал), и купим все необходимые лифты во все медицинские учреждения Бурятии!

Заодно поднимем зарплату учителям, врачам, рабочим и колхозникам, полицейским (чтобы нам безопаснее жилось), повысим социальные доплаты пенсионерам (не ВИП, обычным), отремонтируем дороги, очистим Байкал, запустим заводы и фабрики, отстроим новые деревни, увеличим поголовье скота, проинвестируем бизнес. Разумеется, денег, высвобожденных от культуры не хватит, но на культуре мы отработаем способ отбора средств, который и применим к другим статьям общественных расходов. Например, средства с профилактики болезней среди здоровых перенаправим на лечение тяжело больных; перекроем кислород малому бизнесу зато все силы направим на развитие промышленных гигантов.В итоге заживём как в Бенилюксе! И вот уже тогда, на сытый, так сказать, желудок, подумаем о вкушении культурных благ.

Мысль эта только на первый взгляд экстремальна, на самом деле, идея о том, что жизнь и культура отдельны друг от друга, что сначала надожить, а потом голосить – гораздо экстремальнее. Но это не предел. Шок переходит в ужас, когда осознаешь масштаб этой идеи – он массовый! И совсем уже дурно делается от осознания, что по уровню запроса к жизни мы в каменном веке! Жизнь для нас - это удовлетворение базовых потребностей – есть-пить-размножаться, а безопасность – это гарантии наличия еды-воды в достаточном количестве,и кошмар ситуации в том, что подавляющее большинство, в том числе и, так называемые культурные, продвинутые, люди,убеждены, что это правильно! И этот приоритет материального над духовным, цивилизации над культурой, торжествует в стране, которая считает себя самой духовной, и замучилась уже всему миру тыкать в глаза этой своей неописуемой духовностью.

Есть то ли быль, то ли историческая байка о том, как Черчиллю во время второй мировой войны принесли проект бюджета, в котором не было расходов на культуру, и на вопрос «где?» ему ответили - не до жиру, быть бы живу. На что премьер-министр поинтересовался - «тогда за что мы воюем?» Пусть и выдумка, но породил ее мощнейший,столетиями доведенный практически до инстинкта, ментальный код о том, что культура - это обоснование,программа всей жизнедеятельности общества, где цивилизация продукт культуры и инструмент ее развития.

У нас же, наоборот, культура всегда мыслилась, как идеологический, пропагандистский, маскировочный, имиджевый инструмент той военно-индустриальной цивилизации, которую строило наше государство.На днях меня так и спросили в лоб – разве культура, это не услуга? И это не вопрос личного невежества, нет, это вопрос наших культурных кодов, где первый – культура, это в общем-то довольно узкая сфера художественного творчества, делимая на профессиональное искусство и художественную самодеятельность; второй – культура, это обслуга; третий – культура, это иждивенка на шее общества, она сама ничего материального не создает, ее надо содержать, и потому, собственно, она у нас и на службе.

Понимание культуры как обслуги не только не подвергается критическому переосмыслению, наоборот, оно крепнет. Вот эти, звучащие в федеральных СМИ «песни» про то, что нечего давать государственные деньги на то, чтобы снимали критикующее государство кино, ставили критикующие государство спектакли, спектакли «оскорбляющие» чувства верующих, и т.п.; закон о запрете мата на сцене;«маски-шоу»-обыски в театрах и в квартирах режиссеров и директоров театров;неадекватные меры пресечения – это все от восприятия культуры и искусства уже даже не служанкой, а девкой по вызову – клиент платит за удовольствия по прейскуранту, давай, отрабатывай прейскурант. При этом, очевидно твердое намерение снизить оплату услуг содержанки. Здесь причина показательных экономических «дел» против деятелей культуры. Им лично, а также учреждениям, с которыми они связаны, создается репутация жуликоватых, некомпетентных шарлатанов, бесчестного, глумливого сброда, который чуть ли не буквально ценой слез сирот и вдовиц, устраивают свои, приличным и серьезным людям противные, сборища и затеи. Разве можно давать таким в руки народным трудом и потом заработанные деньги?!

Собственно, об этом вся, длиною в год, история с филармонией, которая, начавшись одиозным приговором худруку, продолжилась проверками Счетной палаты, прокуратуры, и еще каких-то надзорных органов, вопросом Хурала «зачем нам вообще филармония?», и, наконец, последним обострением вокруг «Голоса кочевников». Тех, кто хотел бы, чтобы филармонии не было – немало. Одних манит здание филармонии, другие жаждут министра, мягко говоря, понервировать, третьих страшно раздражает худрук филармонии, четвертые просто желают устранить конкурентов.

Но по большому счету, ситуация вокруг «Голоса», это не конфликт интересов, на самом деле это конфликт времён. Вдруг, оказалось, что все не хотят по-старому.

70-80 лет назад власть сказала национальным республикам – вот вам ансамбль песни и танца, сделанный по образу и подобию гибрида ансамбля Моисеева и хора Пятницкого, вот вам театр оперы и балета – местный Большой театр, вот вам национальная драма по типу МХАТа, и уже можете начинать все это любить. Так вот те, кто делает «Голос» и сторонники фестиваля, не хотят по-старому старому, они не хотят любить однообразие. Противники фестиваля, не хотят по-старому новому, не хотят того, что началось 9-8 лет назад и каким-то образом стало привычным, а именно разнообразия и свободы выбора.

При этом, сторонники фестиваля хотят свое новое содержание и новые формы получить за счет старой бюджетной «песни». Вторые же, хотят утвердить свое старое содержание над новым, используя новое же «оружие» - зарабатывайте сами на ваше разнообразие, нечего разбазаривать народное добро. Парадокс, но и те, и другие, наверняка, не осознают, что оказались в ситуации когда так, как было всегда - невозможно.

Действительно, невозможно, чтобы летний музыкальный фестиваль существовал только на бюджетные деньги, чтобы каждый год вставал вопрос – а будет ли фестиваль? Невозможно, что летний, музыкальный, имиджевый фестиваль, использующий магнетизм кочевой культуры и Байкала, до сих пор не привлекает многотысячную публику. Невозможно, что фестиваль, возникший из «а давайте, сделаем летний музыкальный фестиваль уникальной, не попсовой музыки, и к нам сразу приедут все туристы мира!», до сих пор неосознан, как бизнес! Невозможно, что 9-летний фестиваль, задуманный, как культурно-туристический продукт до сих пор не имеет крупных бизнес-партнеров, потому, что до сих пор не имеет внятной концепции, со всеми полагающимися атрибутами – миссией, целеполаганиями, стратегией развития, критериями подбора/отбора музыкантов, да, господи боже, слогана и то у фестиваля нет! Об узнаваемости «Голоса» в стране говорить можно с оговорками, а уж об узнаваемости в мире даже заикаться неловко. Потому, что в этом мире, где одни только музыкальные фестивали Британии за лето 16-го года привлекли в страну 2 миллиона туристов, а значит, по самым скромным подсчетам, привлекли и 2 миллиарда евро доходов, фестиваль, с которым не поработали музыкальные эксперты и бизнес-эксперты, обречен оставаться домашними радостями.

С другой стороны, за 9 лет существования, «Голос» показал, что существует энное количество людей, которые никогда не пойдут в наш оперный театр, и, возможно, они даже никогда не пойдут в филармонию на концерты, но им нравится музыка, нравится уникальная, особая музыка, нравится фестиваль и все, что с ним связано – лето, праздность, общение, раскрепощение,дух свободы. Но, прежде всего, что дает «Голос» - это возможность некоторое время пожить как бы не здесь. Когда фестиваль впервые выехал на пленэр, среди валяющейся на траве публики только и разговоров было о том, что «мы как в Европе!»Так вот, совершенно невозможно теперь отказать этим людям в свободе выбора, совсем, между прочим, небольшого выбора. Это практически нарушение конституционных прав. И все ненавистники фестиваля должны уже это как-то осознать.

Но главное, что уже пришло время осознать, что культура - не иждивенка и не услуга! Культура, искусство не сидят на шее у общества. Культура и искусство не после, а в основе материальных благ. Какая будет культура, такими будут уровень и качество материальных благ. Пора уже как-то вырасти и повзрослеть, вылезти уже из совковых пеленок, и не изучить даже, а просто, простите за просторечие, врубиться, что сначала была эпоха Возрождения и только потом Промышленная революция, сначала художественные и научные прорывы, сдвиги в мышлении и сознании, затем, в течение трех веков осмысление этой новой эстетики и этики, рефлексии – критика, ревизии, опровержения, революции духовные и политические, и только потом революции технические, экономические. Мы же в своем стремлении сначала сделать процветающую экономику, а потом заняться культурой даже не опровергнуть историческую практику хотим, мы ее просто не способны осознать! Мы, как бараны, ломимся в ворота, поставленные посреди степи…

Но проблема не только в том, чтобы поменять парадигму нашего понимания культуры, проблема в том, что трех веков в запасе у нас нет.