Соколова: Виталий Борисович, не так давно вы сложили полномочия сенатора. Зачем вы отрицали наличие гражданства Израиля?
Малкин: Я отвечу за себя. Если вы являетесь членом парламента, будем говорить избитыми штампами, избранником народа, в моем случае бурятского, я считаю, абсолютно некорректно быть гражданином другого государства. Что касается моего израильского гражданства, то я получил его в начале 1994 года.
Соколова: А зачем вы его получили?
Малкин: Если ты еврей, почему бы не обратиться за гражданством государства, в котором у тебя родственники, квартира? К тому же это позволяло иметь второй паспорт, что означало меньше проблем с визами.
Соколова: А как дальше развивались события? Вы получили израильский паспорт и что?
Малкин: В 2006 году вышел закон о статусе парламентариев, и там было написано, что, в частности, сенаторам нельзя иметь не только гражданство, но и резидентство другой страны. Когда меня переизбрали в 2007 году, я написал заявление и сдал паспорт. Теперь вижу, что сделал правильно.
Соколова: То есть вы закон о статусе парламентария не нарушили? Вы все сделали правильно и совершенно чисты?
Малкин: Да.
Соколова: В таком случае зачем вы досрочно сложили полномочия и покинули Совет Федерации?
Малкин: Я объясню. Я действительно чист перед законом. Перед отставкой я говорил с Матвиенко, и она меня совершенно не уговаривала, чтобы я уходил. Но против меня началась спланированная кампания в СМИ. Вы помните, как все началось?
Соколова: Да. 14 марта Алексей Навальный опубликовал документы о вашем двойном гражданстве, о вашей канадской недвижимости, американской квартире и так далее.
Малкин: А вы обратили внимание, что эти сообщения перепечатали все средства массовой информации? Эта кампания напоминала минометный залп. Мне показалось, это было скоординировано, потому что информация появилась сразу везде. Несколько месяцев назад был первый вброс по мне… Я просто понял, что это будет продолжаться бесконечно и будет стоить мне нервов. Я не видел смысла бороться. Я понял, что они за меня так крепко взялись, что я подставляю себя и весь Совет Федерации. Понял, что каждое утро я буду открывать газету и читать про себя очередные небылицы.
Собчак: Информация по поводу вашей недвижимости за границей соответствует действительности?
Малкин: Нет. Квартира в Нью-Йорке принадлежит сыну, и им покупалась.
Соколова: А многоэтажное офисное здание в Канаде?
Малкин: Сейчас я объясню. Начну с того, что сделал в своей жизни достаточно много ошибок. И самая, наверное, грубейшая ошибка – излишнее доверие к людям, которое мне свойственно. Эта история длится с 1993 года. Я приехал в Канаду, моя первая жена с моим старшим сыном туда переехали насовсем. А я не захотел там жить и подавать на гражданство. Потому что здесь начинался большой бизнес, у меня банк был и оставаться там в мыслях не было. Я оставил там жену с сыном и приехал обратно в Москву. В Канаде я познакомился с русскими эмигрантами. Они были приятные люди, и тогда я еще не понимал, что нужно быть осторожным в общении. Меня родители воспитали в советском духе, что все кругом хорошие. Теперь я очень завидую людям, которые воспитаны на других принципах. Например, мой помощник работал в органах, и теперь, когда знакомится с людьми, он всегда думает о плохом и никогда о хорошем. Поэтому у него все хорошо идет. А я думал о хорошем. И вот я познакомился с людьми, мы подружились. Я отдал им в управление собственность, которую там купил. В Канаде тогда был кризис недвижимости, и мы купили большое здание за десять процентов стоимости его строительства. Я его отдал им в управление. А они меня обманывали много лет. Я настолько им доверял, что даже внешнего аудитора не нанял. В итоге это доверие вылилось в то, что здание попало в налоговый арест и его стало невозможно перевести в траст. Но хуже всего, что эти мои так называемые партнеры с 1997-го ходили в канадские спецслужбы и плели там про меня черт-те что.
Соколова: То есть стучали, что ли, на вас?
Малкин: Обвиняли меня в организованной преступности, в заговоре… Меня даже обвинили в том, что в 1996-м я подорвал демократический процесс в России, способствуя переизбранию Ельцина.
В результате я не мог въехать в Канаду даже будучи членом Совета Федерации – мне визу не давали. Я судился с ними не потому, что требовал гражданства, я требовал очистить свое имя.
Соколова: Как очистить? Они что, должны были публичные извинения вам принести?
Малкин: Нет, просто снять с меня обвинения в том, что они там напридумывали…
Соколова: А что они напридумывали?
Малкин: Сейчас приведу пример. Вы когда-нибудь слышали фразу «кровавые алмазы»? Есть такая страна Сьерра-Леоне, и в этой Сьерра-Леоне есть повстанческое движение. Они в обход правительства захватили и контролируют области, где добывают алмазы. Эти повстанцы руки отрубают своим противникам, дети без рук там бегают. И они добывают алмазы нелегально на шахтах и потом, минуя официальные каналы, продают их необработанными. И я был обвинен в торговле «кровавыми алмазами».
Соколова: А вы торговали ими?
Малкин: В жизни ими не торговал! Ни бриллиантов, ни Анголы, ни «Алросы» не было вообще! А канадцы обвинили меня в торговле «кровавыми бриллиантами». Вообще, спецслужбы – страшное дело, они ничем не отличаются ни от сталинских, ни от каких других.
Вторая моя ошибка состояла в том, что с 1999 года я дружил с человеком по имени Пьер Гроц, который живет в Люксембурге. Мы близко дружили, вместе отдыхали, он ко мне приезжал и так далее. И потихонечку он вошел ко мне в доверие. Когда я уходил в сенаторы, то должен был бизнес передать в траст. И я назначил управлять активами Гроца. Он деньгами не управлял, но управлял всей трастовой недвижимостью, документами и так далее. И он меня втянул в историю с покупкой недвижимости на Корсике, которая оказалась чистым мошенничеством.
Соколова: Мошенники просто преследуют вас.
Малкин: Я сам виноват. Хотя не так уж много – всего два случая за всю жизнь. У других не лучше было. Нам всем было свойственно доверять западным людям.
Соколова: А как же Канада?
Малкин: У меня было в Канаде здание. Оно не было переоформлено в траст, так как было под судом. Я не мог физически эту операцию осуществить, потому что не имел доступа к документам.
Собчак: А квартира на Манхэттене?
Малкин: Квартиру купил сын, а не я. Я очень давно дал ему деньги на бизнес – ему тогда двадцать лет было. В Израиле у него было несколько компаний и рестораны.
Собчак: А кроме этой квартиры и дома в Канаде у вас есть что-то, что вы не задекларировали, хотя должны были?
Малкин: Нет, у меня все было в трасте. Траст что дает? Вы можете иметь собственность любую, миллиарды, но если вы ее передали в траст и сами ею не управляете, то все о’кей, вы не должны ее декларировать.
Соколова: Если сенатор складывает полномочия после того, как в прессе его обвиняют в нарушении закона, очевидно, что он уходит, так как и правда нарушил закон.
Малкин: А я буду защищать! Это я сейчас ушел, а потом у меня суды пойдут веером.
Соколова: Тогда зачем ушли?
Малкин: Повторю вам еще раз, с первого раза вы не поняли. Не хочу тратить свои нервы и здоровье. Мои бывшие партнеры по Корсике, например, – отъявленные бандиты, у них остались от нашего дела тонны бумаг…
Соколова: И что? Они, по-вашему, свяжутся с Навальным и будут пересылать ему поддельные документы, порочащие вас?
Малкин: Да.
Собчак: Но если вы чисты, какая разница, свяжутся ли они с Навальным?
Малкин: Они уже связались.
Собчак: И что? Ну будут всякую ерунду писать.
Малкин: И я каждый день буду открывать газеты и на это смотреть?! Мне это не надо!
Вам приятно было бы читать газету, где вас каждый день полощут? А мне это неприятно! Мне 60 лет, мне неприятно, когда полощут, мне это просто не нужно.
Все это вредно для моей нервной системы. На моем уходе из Совета Федерации никто не настаивал, но я знаю, с кем имею дело. Меня особенно добили, знаете, эти поддельные письма. Я думаю, что следующий вброс компромата был бы совсем запредельный, что-нибудь вроде того, что я органы в Боснии пересаживал… Я понимаю, что те, кто это делает, не остановятся. Пока их не посадят. Например, тот, кто был моим партнером на Корсике, меня просто шантажирует. Я ему не отвечаю, а он мне присылает разные письма, фотографии каких-то людей, посылает схему моих трастов, по которой мы подали уже на него в суд, в прокуратуру и так далее.
Соколова: Ну и докажите в суде, что он лжет.
Малкин: Но я не хочу все время жить под этим прессингом! Это единственный аргумент.
Собчак: Но вы навсегда будете с этим ассоциироваться – с сенаторством, с «законом Димы Яковлева» и так далее. Не пошли бы – оставались бы бизнесменом Виталием Малкиным, отдыхали бы на хороших курортах, пили хорошее вино и, главное, не чувствовали укоров совести.
Малкин: Вино я и сейчас пью. Дурная привычка. А в СФ я не специально шел! Я попал туда совершенно случайно. Мы жили с Алексеем Леонидовичем Кудриным на одной территории. Часто вместе гуляли, сидели у меня дома в Архангельском. И однажды ко мне в дом попал первый зампредседателя правительства Бурятии. Мы сидели, пили чай. Бедная республика, на самом деле, очень далекая, оторванная от всего. Они меня увидели, и на следующий день мне позвонил Потапов, президент республики, и говорит: «Пожалуйста, нас попредставляйте в Совете Федерации!» И все. Я вообще ничего не хотел, не искал никаких каналов, я попал волею случая.
Соколова: А почему вы согласились? Где вы – и где Бурятия…
Малкин: Я не жалею, это на самом деле было очень приятно. Очень приятно, что был полезен людям. В Бурятии есть город Улан-Удэ, в нем четыре знаковых объекта на весь город с четырехсоттысячным населением. И мне приятно, что на всех этих знаковых объектах висят таблички, где навечно запечатлено мое имя: «построено благодаря усилиям такого-то». И это меня греет.
