Глава Бурятии объяснил, как изменится жизнь после сокращения водоохранной зоны Байкала

Недавно федеральное правительство изменило границы водоохранной зоны Байкала. Глава Бурятии Алексей Цыденов рассказал как принималось решение, что теперь можно на Байкале, а что нельзя. Интервью с главой опубликовало издание РБК Дальний Восток.

— На озере Байкал меняются границы водоохраной зоны, это вызвало недовольство экологов. Какова ваша позиция?

— Вокруг Байкала действуют пять правовых режимов. Это водоохранная зона, рыбоохранная зона, центральная экологическая зона, зона наследия ЮНЕСКО и Байкальская природная территория. У каждого из этих правовых режимов есть свои ограничения, и, когда их все складываешь, получается, что ничего нельзя. Люди, которые живут внутри этой «матрёшки» правовых режимов, по сути, живут вне закона. Их там быть не должно. А ведь они живут в деревнях, которым сотни лет. Согласитесь, ситуация странная. Теперь о водоохранной зоне. В 2015 году, когда её границу провели впервые, обошлись без научных изысканий. Её установили по территории центральной экологической зоны на расстоянии 80 и дальше километров от берега. Часто она просто шла по административным границам районов. Вряд ли административные границы районов являются научно обоснованной водоохранной зоной.

Чтобы сделать границы водоохраной зоны научно обоснованными, ее решили корректировать. Институт географии им. В. Сочавы СО РАН провёл новую границу по ландшафту, по водосборам, по стокам, словом, исходя из природных особенностей и в соответствии с рельефом местности. Эта новая граница где-то совпадала с центральной экологической зоной. Какие-то поселения в неё попали, какие-то нет. Это было связано с тем, что в распоряжении учёных не было границ населённых пунктов, поставленных на кадастр. После этого, когда Институт географии сделал свою работу, Бурятия и Иркутская область, у которых координаты этих населённых пунктов есть, определили границы водоохранной зоны по границе населённого пункта.

При этом даже в пределах населённого пункта граница водоохранной зоны всё равно проходит не ближе, чем за 200 метров до воды. Несмотря на то, что зачастую здания и сооружения в деревнях стоят ближе 200 метров, мы сохранили это требование. В итоге получили границу, которая идет на расстоянии примерно 40 километров от берега. На подходе к населённым пунктам она следует по его границе, затем опять отходит от берега.

Эта новая граница согласована с Институтом географии. Есть письмо за подписью руководителя Института, в котором он согласовывает все координатные точки. После того, как Институт все согласовал, никаких изменений не было. Говорю об этом абсолютно ответственно, оригинал этого письма есть в Минприроды России.

— Что можно, а что нельзя в водоохранной зоне?

— Все ограничения: на добычу полезных ископаемых, на размещение тех или иных объектов — это запреты, которые накладывает не водоохранная зона, а центральная экологическая зона. Границы центральной экологической зоны не корректировались и не менялись. Они как были проведены на 80 километров от Байкала, так и остались. Соответственно, страхи, будто теперь рядом с Байкалом будут разрабатывать полезные ископаемые, необоснованны. Это запрещает центральная экологическая зона.

Что было запрещено в населённых пунктах до корректировки границ водоохранной зоны? Там было запрещено ездить по дорогам без твёрдого покрытия, ставить машину на стоянку в местах без твёрдого покрытия. Речь идёт о 81 населённом пункте с 78 тыс. населения, это только в Бурятии. Им сотни лет, это исторические деревни и села. Какой там процент дорог с твердым покрытием? Где возле домов стоянки оборудованы специальным твердым покрытием? Процент мизерный. И таких стоянок почти ни у кого нет. Соответственно, жители находились вне правового поля, их регулярно штрафуют за езду по дорогам без твердого покрытия.

Запрещено размещение кладбищ. Населённый пункт есть, а кладбище должно быть за 200 километров. Абсурд.

Запрещено размещать автозаправочные станции (АЗС). Опять же, населённые пункты есть, а ближайшая автозаправочная станция должна быть за 200 километров. Причём это требование касается только нового строительства. Те автозаправочные станции, что построены до 2015 года, как бы в правовом поле. Но их нельзя реконструировать. Всё это очень странно. АЗС или вредит, или не вредит, неважно, построена она до 2015 года или после. Если АЗС реконструировать, это будет явно лучше для природы, чем не реконструировать. А нельзя. Снова абсурд. А если запретить все заправки, то люди будут за 200 километров ездить за топливом, в гаражах хранить канистры, для природы только хуже, и для людей, конечно.

Корректировкой водоохранной зоны мы решили три вопроса. Первый — в границах существующих населённых пунктов жителям разрешено ездить не только по дорогам с твердым покрытием. Второе — разрешено размещение кладбищ. Третье — разрешено строить АЗС и места временного (подчеркиваю — временного) хранения отходов. То есть можно ставить мусорные контейнеры.

Вне пределов водоохранной зоны, то есть в этом населённом пункте, разрешена добыча общераспространенных полезных ископаемых, это песок и щебень. Добыча любых других полезных ископаемых, неважно где — на территории водоохранной зоны, вне территории водоохранной зоны, где угодно — запрещена, потому что имеется статус центральной экологической зоны и её границы не менялись.

— А что с оборотом земли?

— Оборот земли запрещён статусом зоны ЮНЕСКО. 27-я статья Земельного кодекса определяет, что все объекты, внесенные в список Всемирного наследия, ограничены в обороте. Изменение границ водоохранной зоны никак не влияет на 27-ю статью Земельного кодекса. И корректировка водоохранной зоны не отменяет ограничений на оборот земель. Этот вопрос не решен, хотя он острый. Мы даже многодетным семьям, живущим в прибайкальских селах, по указу президента не можем дать землю.

— Осталось непонятно. Если Институт географии ранее согласовал границы, почему сейчас именно он протестует?

— Я не знаю, в какой момент Институт изменил позицию. О том, что из той границы, которая была предварительно нарисована Институтом, исключались только населённые пункты, они знали. Возражений не было. Поэтому я не очень понимаю, откуда шум, кто искренне переживает за Байкал, а кто преследует другие цели.